Заключительный приговор Собора:

Пелагий признан пребывающим в церковном общении

20. 44. Собор сказал: «Теперь, поскольку мы удовлетворены ответными разъяснениями присутствующего здесь монаха Пелагия, который выразил согласие с благочестивыми учениями, а то, что противоположно церковной вере, отверг и анафематствовал, мы признаём, что он пребывает в церковном и кафолическом общении».

Комментарий Августина:

епископы действительно оправдали Пелагия,

так как они основывались на его поведении во время Собора,

однако они не имели всех сведений о его личности и взглядах

21. 45. Таковы деяния, на основании которых друзья Пелагия с радостью заявляют, что он был в них очищен [от всех обвинений]. А мы, — поскольку Пелагий достаточно позаботился о доказательстве и нашего дружеского отношения к нему, так что на этом суде были предъявлены и зачитаны даже наши частные письма [ему], которые вставлены в деяния [1], — горячо желаем и испрашиваем [у Бога] его спасения во Христе, однако нам не следует поспешно радоваться по поводу этого его оправдания, которое скорее является предметом веры, чем может быть с определенностью доказано. Говоря так, я не обвиняю судей ни в небрежности, ни в снисходительности, ни в согласии с нечестивым учением, — последнее представляется совсем невероятным в их случае. Но если суд епископов заслуживает одобрения и похвалы, то Пелагия, как мне кажется, те, кто знают его лучше и вернее, не могут считать оправданным. Ведь епископы судили как бы незнакомца, — в особенности, поскольку отсутствовали те, кто подали против Пелагия [обвинительную] записку. Епископы вряд ли могли бы более тщательно исследовать этого человека, однако полностью разрушили саму ересь, — если только их суждению последуют те, кто выступали в защиту превратного образа мыслей Пелагия. А те, кто хорошо знают, чему обычно учил Пелагий, — будь то те, кто противостояли ему в обсуждениях; будь то те, кто [теперь] благодарны, что освободились от этого заблуждения, — как они могут не относиться к Пелагию с подозрением, когда они читают [в деяниях], что он не осудил [свои] прежние заблуждения в простом исповедании, но защищал себя так, как будто он никогда не имел никаких взглядов, отличающихся от тех, которые были одобрены в его ответах на этом суде?

Августин вспоминает, как он сам узнал о Пелагии и о его взглядах;

первоначально он выступал против мнений пелагиан, не называя их имен

22. 46. Но скажу лучше о самом себе. Ведь я впервые узнал имя Пелагия в сопровождении похвальных отзывов о нем, когда он находился далеко от нас и проживал в Риме. Потом до нас начала доходить молва, что он в своих рассуждениях выступает против благодати Бога. Хотя это огорчило меня, — тем более что это мне сказали люди, которым я верил, — я все-таки стремился узнать об этом или от него самого или из какой-нибудь его книги, чтобы он не мог этого отрицать, если бы я решил ему возразить. А позднее, когда он прибыл в Африку [2], он был принят на нашем берегу, то есть в Гиппоне, где я тогда отсутствовал. В это время, как мне стало известно от наших [братьев], от него вообще не слышали ничего подобного, [в том числе и] по той причине, что он быстрее, чем думали, отправился оттуда дальше. Позднее я видел его лицом к лицу в Карфагене [3], насколько помню, один или два раза, когда мы были чрезвычайно заняты заботами о том собеседовании, которое собирались провести с донатистами. А Пелагий оттуда также очень быстро отправился в заморские земли [4]. Тем временем эти мнения с горячностью распространялись устами тех, кто считались учениками Пелагия, в результате чего Целестий был вынужден предстать перед епископским судом и получил достойный его превратного образа мыслей приговор [5]. Притом мы полагали, что борьба с ними окажется более спасительной, если мы будем умалчивать об именах людей, а станем опровергать и изобличать сами заблуждения; в таком случае люди скорее исправились бы по причине страха перед церковным судом, чем подверглись бы наказанию со стороны этого суда. Поэтому мы не переставали выступать против этого зла ни в книгах, ни в публичных проповедях.

Друзья и ученики Пелагия Тимазий и Иаков передали Августину

сочинение Пелагия «О природе»; Августин написал его опровержение

23. 47. А позднее рабы Божии, добрые и честные мужи, Тимазий и Иаков, также передали мне книгу [6], в которой Пелагий вполне откровенно предлагает сам себе, но как бы от лица противника, — поскольку [своим учением на эту тему] он уже вызывал большое недовольство, — вопрос о благодати Бога. Этот вопрос, как ему показалось, может быть решен только одним способом: если назвать благодатью природу, созданную [Богом] со свободным решением [7]; иногда он также присоединяет, однако довольно натянуто и неявно, к этой [отождествляемой с природой благодати] помощь закона или отпущение грехов. Тут мне уже без всякого сомнения стало ясно, сколь сильно отрава этого превратного учения враждебна христианскому спасению. Однако и тогда я не вставил имя Пелагия в то свое сочинение, в котором опроверг эту самую книгу [8]; я полагал, что мне будет проще принести [ему] пользу, если я сохраню дружеское отношение к нему и пока что пощажу его честь, в то время как его писания мне уже не подобало щадить.

Во время Собора Пелагий выразился неудачно:

он осудил своих бывших учеников, хотя они уже отреклись от заблуждений

По этой причине [9] сейчас мне неприятно [видеть], что во время этого суда Пелагий где-то сказал: «Я анафематствую тех, кто этого придерживаются или когда-либо придерживались» [10]. Было бы достаточно сказать: «Тех, кто этого придерживаются», чтобы мы поверили, что он исправился. А когда он прибавил: «Или когда-либо придерживались», то, во-первых, он дерзнул совершенно несправедливо и незаслуженно осудить тех, кто [сейчас уже] стали свободны [11] от этого заблуждения, которому научились или у него самого, или у каких-то других учителей. Далее, [во-вторых], разве любой из знающих, что сам Пелагий когда-то не только придерживался этого, но и учил этому, не станет вполне заслуженно подозревать, что Пелагий притворно анафематствовал тех, кто [сейчас] придерживаются этого? Ведь Пелагий таким же точно образом без всяких сомнений анафематствовал тех, кто когда-либо придерживались этого, хотя он сам, как [многие хорошо] помнят, был учителем в этом? Вот, я промолчу о других, но какими глазами и с каким лицом Пелагий посмотрит на Тимазия и Иакова, его друзей и прежде его учеников? Это именно им я написал ту книгу, в которой ответил на его книгу. Я решил, что не следует, конечно же, замалчивать и оставлять без внимания то, каким образом они мне ответили, поэтому ниже я присоединил копию их письма [12].

Письмо Тимазия и Иакова Августину

с благодарностью за сочинение «О природе и благодати»

24. 48. «Воистину блаженнейшего господина и досточтимого отца, епископа Августина, Тимазий и Иаков приветствуют в Господе. Благодать Бога, преподанная служением твоего слова, так восстановила и воссоздала нас, о блаженнейший господин и досточтимый отец, что мы вполне искренне можем сказать: Он послал Свое [13] слово и исцелил их [14]. Поистине, мы обнаружили, что Твоя Святость весьма тщательно разобрала текст этой книжки [Пелагия]; нас приводят в изумление ответы, данные на все отдельные затруднения, — как [ответы], относящиеся к тому, чего христианину следует отвергать, презирать и избегать, так и [ответы], относящиеся к тому, в чем Пелагий, как обнаружилось, не полностью заблуждался, хотя, неизвестно уж по какому лукавству, он полагал, что и в этих случаях следует умолчать о благодати Бога. Только одно удручает нас при виде столь великого благодеяния: что поздно засиял этот преславный дар благодати Божией. Ведь получилось так, что [среди нас] отсутствовали некоторые [люди], слепота которых нуждается в этом яснейшем озарении светом истины. Но мы не теряем надежды на то, что и их, пусть даже позднее, достигнет эта благодать по милости Бога, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины [15]. Мы сами, наученные духом любви, пребывающим в тебе, уже раньше отказались от подчинения этому заблуждению [16]. Однако и ныне мы также воздаем благодарение [Богу], поскольку то, во что мы уверовали прежде, теперь мы научились объяснять другим, ведь обстоятельная речь Твоей Святости проложила для этого легкий путь». И другой рукой: «Твое Блаженство пусть пребывает невредимым и помнит о нас, и пусть милосердие нашего Бога прославит тебя в вечности».

Пелагий на Соборе несправедливо анафематствовал тех,

кто желают его спасения

25. 49. Итак, если бы Пелагий таким же образом признал, что сам он, как [способный ошибаться] человек, некогда прежде был захвачен этим заблуждением, но теперь анафематствует тех, кто этого придерживаются, — в таком случае любой, кто не порадовался бы тому, что Пелагий ныне придерживается пути истины, сам упустил бы самое главное в любви. Однако ныне Пелагий мало того, что не признал самого себя освободившимся от этой заразы, но вдобавок еще и анафематствовал освободившихся, которые настолько его любят, что горячо желают, чтобы и он освободился [от этого]. В число последних входят и эти [братья], которые выразили свою благожелательность к нему в [только что приведенном] их письме, направленном мне. Ведь они прежде всего думали о нем, рассказывая, как их удручает, что они поздно получили нашу книгу. Они говорят: «Ведь получилось так, что [среди нас] отсутствовали некоторые [люди], слепота которых нуждается в этом яснейшем озарении светом истины. Но мы не теряем надежды на то, что и их, пусть даже позднее, достигнет эта благодать по милости Бога» [17]. Они также сочли, что нужно пока умолчать об имени или именах [этих людей], чтобы дружба продолжала жить, а лучше умерло заблуждение друзей.

В ответ на критику Пелагию следует публично осудить все заблуждения,

связываемые с его именем

25. 50. И если Пелагий теперь помнит о Боге, если он не хочет быть неблагодарным милосердию Божию, которое привело его на суд епископов с той целью, чтобы он больше не дерзал защищать эти анафематствованные [высказывания], а признал их подлежащими презрению и отвержению, — тогда [те] наши писания, в которых мы, обозначив его имя, вскрыли нарыв ради исцеления, Пелагий воспримет даже с большей благодарностью, чем другие [прежние] писания, в которых мы, опасаясь причинить боль, лишь увеличивали воспаление, о чем [ныне] сожалеем. Если же он прогневается на меня, то пусть обратит внимание на то, сколь несправедлив его гнев, и, чтобы победить гнев, пусть наконец-то попросит [для себя] благодати Бога, ведь на этом суде он исповедал, что она необходима нам для наших отдельных действий. Вот тогда, если Бог ему поможет, он одержит истинную победу.

Ссылки на отзывы о нем епископов не помогут Пелагию

доказать свое правомыслие

Ведь какую пользу ему принесут громкие похвалы, содержащиеся в письмах епископов, о которых он решил упомянуть в своей защите, или даже зачитать и привести, словно некое доказательство [18]? Разве все те, кто слушали его настоятельные и в некотором смысле пламенные увещания к доброй жизни, могли с легкостью распознать, что он придерживается этих своих превратных мнений?

Пелагий на Соборе ссылался и на письмо к нему самого Августина;

Августин объясняет, в каком смысле нужно понимать использованные в этом письме выражения

26. 51. Хотя я в том моем письме, которое Пелагий предъявил [на суде], не только воздержался от похвал ему, но также, насколько смог, побудил его мыслить правильно, хотя при этом я и не касался [напрямую спорного] вопроса о благодати Божией. Ведь я назвал его в приветствии «господином», но это мы обычно пишем даже некоторым лицам, не являющимся христианами, следуя установившемуся обычаю переписки; да это и не ложно, поскольку мы некоторым образом должны находиться в добровольном рабстве у всех, чтобы они обрели спасение во Христе [19]. Я назвал его «возлюбленнейшим», — это я и сейчас говорю, и даже если он прогневается, все равно буду говорить; ведь если я не буду проявлять к нему любовь, когда он гневается, этим я причиню только больший вред себе. Я назвал его «желаннейшим», поскольку я очень сильно желал немного побеседовать с ним, встретившись лично; ведь я уже слышал, что он пытается выступить в открытом споре против оправдывающей нас благодати Бога, используя в качестве повода какое-нибудь упоминание о ней [20]. Наконец, и краткий текст самого письма подтверждает то, что я говорю. Ведь когда я поблагодарил его за то, что он порадовал меня своим письмом, подтвердившим, что он и его близкие здоровы, то это говорит лишь о том, что мы должны желать также и телесного здоровья тем, кого желаем увидеть [духовно] исправившимися. И я тут же пожелал [21], чтобы ему были уделены от Господа блага. Но это не те блага, которые относятся к телесному здоровью, а скорее те [духовные блага], которые, — как он [ошибочно] полагал или, быть может, все еще полагает, — зависят от одного только свободного решения и собственной власти [человека]. Одновременно я пожелал ему и связанной с этим вечной жизни. Далее, поскольку Пелагий в своем письме, на которое я отвечал, весьма сильно и благосклонно восхвалял некоторые такого рода блага во мне, то здесь я попросил его, чтобы он молился обо мне, — ведь благодаря этому Господь мог бы сделать меня таким, каким Пелагий меня уже считал. И тем самым я убеждал Пелагия в противоположном его [ошибочному] мнению, — [а именно], что сама та праведность, которую он нашел во мне достойной похвалы, зависит не от желающего и не от бегущего, а от милующего Бога [22]. Это все, что содержит упомянутое мое краткое письмо, и именно с таким намерением оно было продиктовано. Само же письмо таково [23].

Полный текст письма Августина Пелагию

27–28. 52. «Возлюбленнейшего [24] господина и желаннейшего брата Пелагия Августин приветствует в Господе. Я премного благодарен, что ты в своем письме [25] соблаговолил порадовать меня, подтвердив, что вы [все] здоровы. Пусть Господь предоставит тебе блага, которыми ты будешь благ всегда, и да живешь ты с вечным Богом в вечности, о возлюбленнейший господин и желаннейший брат. Я же, даже если не признаю [истинными] твои похвальные слова обо мне, которые содержит письмо Твоей Благосклонности, все-таки не могу быть неблагодарен благожелательности [твоей] души к моей малости. И вместе с тем я убеждаю тебя лучше молиться обо мне, ведь благодаря этому Господь может сделать меня таким, каким ты меня уже считаешь». И другой рукой: «Помни о нас и будь невредим; да угодишь ты Господу, возлюбленнейший господин и желаннейший брат».

Августин отмечает, что словами, помещенными в подписи письма,

он преподал Пелагию истинное учение о благодати

29. 53. Также и теми словами, которые я поместил в самой подписи, [а именно], чтобы он угодил Господу, я обозначил, что [исполнение] этого зависит скорее от благодати Бога, чем от одной только человеческой воли. Ведь я не побуждал его к этому, не заповедал ему это, не учил его этому, а пожелал ему это. Вместе с тем, если бы я побуждал, заповедовал или учил, то я показал бы, что это относится к свободному решению, но все-таки, говоря таким образом, я не упразднил бы благодать Бога. Точно так же и в этом случае, когда я попросил [это для него у Бога], я выразил [учение о] благодати Бога, однако не уничтожил решение воли. Итак, к чему же Пелагий предъявил на этом суде это мое письмо? Если бы он с самого начала имел образ мыслей, согласный с этим письмом, то, пожалуй, он и вовсе не был бы призван на епископский суд братьями, — хоть и доброжелательными, но оскорбленными превратностью его рассуждений [26].

Пелагий должен доказать свое исправление не дружбой с епископами,

а осуждением всех заблуждений, встречающихся в подписанных его именем книгах

И как я сейчас дал отчет об этом моем письме, так, со своей стороны, если будет необходимо, могут дать отчет о своих письмах и прочие, кого Пелагий упомянул; они сами расскажут, что предполагали, или о чем не знали, или в каком смысле писали. Поэтому Пелагий может сколько угодно хвастаться дружбой со святыми, может сколько угодно зачитывать хвалящие его письма, может сколько угодно предъявлять оправдывающие его [соборные] деяния. Все равно те, кто отлично знают Пелагия, ни в коем случае не сочтут его исправившимся, если только он не признается, что он [действительно], как это доказывается показаниями надлежащих свидетелей, высказывался в своих книгах против оправдывающей и призывающей нас благодати Бога; если только он не анафематствует эти [свои высказывания]; если только он не станет в будущем выступать против этих [высказываний] письменно и устно.